Занятное. Вообще люблю интервью с ней читать. По многим причинам.
— Скажите, а после этой истории, когда вы шли на митинги, где
были слоганы «Россия без Путина», у вас не было этических вопросов к
самой себе?
— Конечно были. И был большой внутренний монолог:
мне не хотелось стать предателем того, что было для мня важно.
Понимаете, чекист Путин (а его любят у нас называть чекистом) был
единственным человеком, который, в отличие от «демократов», которые
(некоторые) в том числе стояли на той сцене со мной, помог моему отцу. А
те люди в тот момент от него отвернулись, почувствовав его слабость,
как это свойственно многим нашим лидерам либеральным, и ему не помогли. Я
скажу вам больше, как я чувствую ситуацию теперь (можете использовать
это как цитату 2012 года): меня раздирает невероятное внутреннее
противоречие между тем, что на площади и в течение этого года я встречаю
людей, идеологически мне близких, но люди с «той» стороны, где я тоже
была и которых я знала, имеют правильный стержень такой — не предавать в
беде. Понятийные такие вещи. Путина за них много ругают, и, наверное,
это плохие качества в большой геополитике. Но согласитесь,
по-человечески всем хочется, чтобы рядом были друзья и соратники,
которые тебя не подставят и не предадут ни при каких обстоятельствах.
Получается невероятный когнитивный диссонанс: с одной стороны люди,
которые тебе невероятно близки идеологически, но которые вот эти
понятийные принципы ни во что не ставят и все время между собой
ругаются, а с другой стороны отвратительные персонажи, которые при этом
могут сделать правильный человеческий выбор именно в силу наличия
понятийного стержня.
Каким?