С.у.Я. Klyaksa.
5-ая серия по ржачности, пожалуй, ни чем не уступает первой. 2-я,3-я и 4-я – так, средненько, а скорее даже ужасающе грустно за неумение г-на Фомина сделать из замечательной заготовки хоть сколько-нибудь качественный продукт. Только моментами вызывает истерические припадки здорового ржача, а тут…
читать дальшеСобственно в конце 4-ой серии Серый Пёс, с помощью негритянских приёмов боя, одерживает на ринге уверенную победу над злобным надсмотрщиком Волком, коий надеялся одолеть псинушку местными охранными причиндалами: кнутом да кинжалом (ещё бы пряник, блин взял, болезный). Но, как вы сами понимаете, ГлавГерой не может победить босса, не получив при этом боевых ранений в левую пятку. Посему, в разгар драки, Волча, засаживает энное количество сантиметров калёной стали Серому Псу куда-то в область печени («Ножницами был тяжело ранен в бою, при смерти был, можно сказать на краю»). Торжествует гад, да ухмыляется, жене своей бородёнкой помахивает, на пол гордец поплёвывает, мыслит вражина, что загубил сокола нашего ясного. А вот те хрен в глотку, чтоб голова не болталась. Мучайся дальше, люд честной, наблюдай за поруганием книги замечательной. Живучий собок, эффектным жестом выдёргивает у себя из бока кынжал и одним ловким движением перерезает оба моргала ненавистному Волку, после чего усиленно начинает душить новоослеплённого его же собственным кнутом (счастливые трибуны заросших каторжников скандируют «Вол-ко-дав, Вол-ко-дав!!!») и добивается-таки своего. Враг повержен. Походкой зомби, держась за кровоточащую рану, Волкодав, (уррра, теперь его можно так называть) бредёт к выходу с ненавистной каторги, где оттрубил несколько лет. Его провожает весь личный состав надсмотрщиков во главе с самим управляющим приисков, Великим Визирем Трёх Алмазов (дядька весьма напоминает египетского фараона по одежде и количеству бижутерии). Отсутствует лишь безутешная вдова Волка, рыдающая над телом любимого муженька проклиная Серого Пса, всю-то ей жизнь и кровь испоганившего. Герой бредёт, упиваясь прекрасным горным воздухом и насвистывая дырочкой в левом боку. На мужественном челе его отражены усталость, боль и скорбь. По дороге ему встречаются души погибших друзей, чьи предсмертные просьбы ему предстоит исполнять. Даже душа Волка, (освободившаяся видимо разом от бренного тела и злобного мозга) кратко благодарит нашего дырявчетого друга. Это окончательно добивает Пса, силы оставляют его и он, упав на спину, наблюдает как на скале печально воет призрак Белого Бима Чёрное Ухо (для служащих танковых войск – вторая сущность Волкодава). Последнее, что он успевает увидеть, придя, видимо, на краткий миг в сознание – это медленно приближающихся к его медленно умирающему телу двух имбицильного вида хмырей. Лица их преисполнены высоких дум, сзади болтаются крылья такой нездешней белизны, что сама тётя Ася, не одев чёрных очков, ослепла бы от их невыразимого сияния. Нимбов у хмырей не предусмотрено, зато имеются дреды и слюнявчики.
5-ая серия
В первых же кадрах нам предстаёт нелепый гном, (замечательный этот персонаж мелькает в сериале и ранее, например, выдаёт замечательное выражение «Жила пуста, как титьки старой бабки»») он оглядывается, принюхивается, видит на земле пёстрое перо, берёт, крутит в руках, поднимает очи к небу. В небе что-то здоровое и крылатое.
Высокое плато. На плато стоят бобриные хатки. В одной из таких, на полатях возлежит Волкодав. Тело героя избито кнутом, в боку дырка, находится без сознания, от чего выражение лица особенно одухотворённо. Вокруг собака суетятся две миловидного вида бабки-медсестры (вполне себе опрятненькие старушки, только причёски невообразимые, ну да ничего, на неделе высокой моды в Москве и ни такое увидеть можно). Одна из медсестёр делает Волкодаву перевязку, другая сыплет в огонь какие-то травки, долженствующие способствовать выздоровлению пациента. Бодрым шагом в хатку заходит один из уже знакомых нам дредастых хмырей, пожилого возраста. Лицо встревожено-задумчивое (верно о больном дюже задумался). Под подбородком всё так же привязан слюнявчик. Бабка докладывает, что пациент скоро двинет кони: «Он не ушёл, но скоро уйдёт. Он на великом пути».
Живётся народу на плато хорошо. Ото всюду раздаётся весёлый девичий смех, бегают детки, какие-то травки жарятся в сковородке. В общем утопия для хиппи. Их палаты умирающего вылазиет престарелый хмырь. Он же вождь племени крыланов. К нему тут же подскакивает озабоченный сынуля, (в нём мы узнаём второго белокрылого кекса). Ему замуж, не в терпёж, а невеста по традиции, уже «12 лун» как очищается (видно сугубо грешная особа). Ситуация с чужаком его затрагивает особо: после его смерти, парниша не сможет жениться ещё несколько «лун». Но папаша его успокаивает, т.к. он вождь, по блату сможет обеспечить урезание традиций.
Отдельно стоящая хатка. Аппетитное женское бедро крупным планом. Подруга невесты и сама невеста рассуждают о тяжкой женской доле (обряд очищения, из-за которого приходится сиднем сидеть в комнатушке, размерами примерно 4 на пять) женихе (подогнавшим по случаю невесте букетик, напоминающий гирлянды свисающие с шей прекрасных гаитянок, когда они встречают на своих островах гостей) и симпатичном умирающем чужаке, коего видела подруга и в красках описала невесте. В процессе разговора выясняется, что невеста-то тож. не лаптем щи хлебает. Ведомы ей оказывается «Чудны моровы, да тайны волховские». Невеста похожа на помесь Галадриэль и Юлиньки Тимошенко, подруга не шибко от неё отличается… Сходящая с ума от скуки Тимориэль решается на тайный побег из своей тюремной хатки с целью поглядеть на ладного чужестранца («Ночью. Одним глазком. Шалью тенюной с ног до головы убравшись»). Шаль сия представляет собой что-то весьма смахивающее на эльфийский плащ. Сходство становится ещё более явным, когда две клуши, отправившиеся ладного чужеземца глядеть напарываются на толпу гулящего народа. Тут же они принимают позы Бильбо и Сэма, запалившихся перед воротами Мордора и выкрутившихся ловко прикинувшись каменюками. Но если в фильме Пети Джексона сделано это весьма натурально, то здесь укутанные девахи скорее напоминают мешки, стоящие в прихожей у драгоценной Салохи из Ночи перед Рождеством. Добравшись-таки до «больницы» они видят Волкодава укрытого шкурой несчастной бурёнки (той самой наверное, которую принесли в жертву в полнометражном фильме) и мыша сидящего на потолке (откуда тот взялся на горном плато непонятно, Пёс нашёл мыша, как и по книге, в пещерах, однако с собой после ухода не захватил, мышь как все мы помним Нелетучий, бо крыло ему рассекло кнутом). Галадришенко, увидев Пса, тут же в него влюбляется и призывает вернуться в мир живых. Как не фиговый медиум она видит его истинную, собачью, сущность куда-то лихо улепётывающую по полям да лесам.
Над Самоцветными горами разгорается величественный закат… А в глухих каторжных пещерах буйствует злобная Волковдова Вилия, Так она достала несчастных рабов, что те ажно у надсмотрщика помощи просят. Вилия перерезает глотку очередному каторжнику, умывается кровью и с чувством выполненного долга оборачивается к надсмотрщику. Заходит спор о том, дозволительно ли рабам мечтать о свободе и вспоминать Волкодава не злым тихим словом. Вилия ненавидит Пса и не хочет о нём даже слышать.
Бабки-медсёстры в очередной раз перевязывая Серого Пса рассуждают о том, что молодёжь нынче не та и в угоду власти нарушает традиции.
Вождь обсуждает с слюнявчатым сынулей подробности свадьбы, думают где бы похоронить чужеземца, когда неожиданно появляется невеста (Нея её оказывается зовут) с подругой. Нея откидывая свою паранджу поучает ребят, что не след хоронить ещё живого Серого Пса. Сынуля в ужасе. То ли от лица невесты, то ли от её наглого поступка, ведь никто не должен видеть лица невесты до свадьбы. Вождь в целях конспирации немедленно кладёт всех окружающих мордой в пол. Нея рвётся помогать Волкодаву, извиняется перед бывшим женихом и проходит в шатёр, где усиленно принимается камлать (старушки анекдотично держат свечи).
В это время лесной чащобой пробираются лихие разбойнички. Те самые, что загубили родную деревеньку ГлавГероя. Создаётся впечатление, что сделали они это вчера, а Волкодав между тем. Оттрубил на каторге лет 7. Вот такие вот временные перепады. Перед отрядом неожиданно выскакивает полупрозрачный Белый Бим Чёрное Ухо. «Опять эта псина!», - бурчит телохранитель главаря, после этого интересуется у собачьего призрака ,чего он, собственно, хочет. Бим, естественно, молчит и лишь грозно смотрит на разбойников. Телохранитель метает в собачку нож. Нож втыкается в дерево за собачкой. На миг пёс исчезает, а потом вновь появляется, как ни в чём не бывало. Лучникам даётся команда «огонь», стрелы летят, но результат тот же. До главаря шайки (Жадобы) доходит, что это не просто пёс, а оборотень и, что явился этот оборотень не просто так. Главарь бахвалится – он оказывается любит и умеет на оборотней охотится, а посему велит жечь костры. Когда костры разожжены, Жадоба принимается варить мегазелье долженствующее убить злобного оборотня. Варит да приговаривает: «Яд огнелиста и печень гадюки, немощь моррова и тать поганая… Ххххе, Ххххе * изо всех сил шипит на зелье». Такое ощущение, что вото-вот скажет сакраментальное «Абыр». Помешивает он раствор своим собственным мечом, другой поварёшки в реквизите съёмочной группы не нашлось. Зельем пропитываются ловушки и стрелы.
Нея, умывается перед телом Серого Пса и призывает старух. Она хочет к призраку Белого Бима, для этого проводится особый ритуал. Бравые бабки лихо кромсают вены девицы сразу на двух руках, (та спокойна как эстонский танк) а ранки, чтоб жизнь мёдом не казалась, присыпают солью. Призрак девицы объясняет призраку Пса, что мстить врагам сейчас смерти подобно. Псу, как и следовало ожидать, плевать слюнями.
В ставке Жадобы, всё уже готово к торжественной встрече пса. Лучники выведены на передние позиции, начальство мудро руководит с тыла.
А то, что было с героями дальше, вы узнаете в следующих сериях моего повествования. 8-))
читать дальшеСобственно в конце 4-ой серии Серый Пёс, с помощью негритянских приёмов боя, одерживает на ринге уверенную победу над злобным надсмотрщиком Волком, коий надеялся одолеть псинушку местными охранными причиндалами: кнутом да кинжалом (ещё бы пряник, блин взял, болезный). Но, как вы сами понимаете, ГлавГерой не может победить босса, не получив при этом боевых ранений в левую пятку. Посему, в разгар драки, Волча, засаживает энное количество сантиметров калёной стали Серому Псу куда-то в область печени («Ножницами был тяжело ранен в бою, при смерти был, можно сказать на краю»). Торжествует гад, да ухмыляется, жене своей бородёнкой помахивает, на пол гордец поплёвывает, мыслит вражина, что загубил сокола нашего ясного. А вот те хрен в глотку, чтоб голова не болталась. Мучайся дальше, люд честной, наблюдай за поруганием книги замечательной. Живучий собок, эффектным жестом выдёргивает у себя из бока кынжал и одним ловким движением перерезает оба моргала ненавистному Волку, после чего усиленно начинает душить новоослеплённого его же собственным кнутом (счастливые трибуны заросших каторжников скандируют «Вол-ко-дав, Вол-ко-дав!!!») и добивается-таки своего. Враг повержен. Походкой зомби, держась за кровоточащую рану, Волкодав, (уррра, теперь его можно так называть) бредёт к выходу с ненавистной каторги, где оттрубил несколько лет. Его провожает весь личный состав надсмотрщиков во главе с самим управляющим приисков, Великим Визирем Трёх Алмазов (дядька весьма напоминает египетского фараона по одежде и количеству бижутерии). Отсутствует лишь безутешная вдова Волка, рыдающая над телом любимого муженька проклиная Серого Пса, всю-то ей жизнь и кровь испоганившего. Герой бредёт, упиваясь прекрасным горным воздухом и насвистывая дырочкой в левом боку. На мужественном челе его отражены усталость, боль и скорбь. По дороге ему встречаются души погибших друзей, чьи предсмертные просьбы ему предстоит исполнять. Даже душа Волка, (освободившаяся видимо разом от бренного тела и злобного мозга) кратко благодарит нашего дырявчетого друга. Это окончательно добивает Пса, силы оставляют его и он, упав на спину, наблюдает как на скале печально воет призрак Белого Бима Чёрное Ухо (для служащих танковых войск – вторая сущность Волкодава). Последнее, что он успевает увидеть, придя, видимо, на краткий миг в сознание – это медленно приближающихся к его медленно умирающему телу двух имбицильного вида хмырей. Лица их преисполнены высоких дум, сзади болтаются крылья такой нездешней белизны, что сама тётя Ася, не одев чёрных очков, ослепла бы от их невыразимого сияния. Нимбов у хмырей не предусмотрено, зато имеются дреды и слюнявчики.
5-ая серия
В первых же кадрах нам предстаёт нелепый гном, (замечательный этот персонаж мелькает в сериале и ранее, например, выдаёт замечательное выражение «Жила пуста, как титьки старой бабки»») он оглядывается, принюхивается, видит на земле пёстрое перо, берёт, крутит в руках, поднимает очи к небу. В небе что-то здоровое и крылатое.
Высокое плато. На плато стоят бобриные хатки. В одной из таких, на полатях возлежит Волкодав. Тело героя избито кнутом, в боку дырка, находится без сознания, от чего выражение лица особенно одухотворённо. Вокруг собака суетятся две миловидного вида бабки-медсестры (вполне себе опрятненькие старушки, только причёски невообразимые, ну да ничего, на неделе высокой моды в Москве и ни такое увидеть можно). Одна из медсестёр делает Волкодаву перевязку, другая сыплет в огонь какие-то травки, долженствующие способствовать выздоровлению пациента. Бодрым шагом в хатку заходит один из уже знакомых нам дредастых хмырей, пожилого возраста. Лицо встревожено-задумчивое (верно о больном дюже задумался). Под подбородком всё так же привязан слюнявчик. Бабка докладывает, что пациент скоро двинет кони: «Он не ушёл, но скоро уйдёт. Он на великом пути».
Живётся народу на плато хорошо. Ото всюду раздаётся весёлый девичий смех, бегают детки, какие-то травки жарятся в сковородке. В общем утопия для хиппи. Их палаты умирающего вылазиет престарелый хмырь. Он же вождь племени крыланов. К нему тут же подскакивает озабоченный сынуля, (в нём мы узнаём второго белокрылого кекса). Ему замуж, не в терпёж, а невеста по традиции, уже «12 лун» как очищается (видно сугубо грешная особа). Ситуация с чужаком его затрагивает особо: после его смерти, парниша не сможет жениться ещё несколько «лун». Но папаша его успокаивает, т.к. он вождь, по блату сможет обеспечить урезание традиций.
Отдельно стоящая хатка. Аппетитное женское бедро крупным планом. Подруга невесты и сама невеста рассуждают о тяжкой женской доле (обряд очищения, из-за которого приходится сиднем сидеть в комнатушке, размерами примерно 4 на пять) женихе (подогнавшим по случаю невесте букетик, напоминающий гирлянды свисающие с шей прекрасных гаитянок, когда они встречают на своих островах гостей) и симпатичном умирающем чужаке, коего видела подруга и в красках описала невесте. В процессе разговора выясняется, что невеста-то тож. не лаптем щи хлебает. Ведомы ей оказывается «Чудны моровы, да тайны волховские». Невеста похожа на помесь Галадриэль и Юлиньки Тимошенко, подруга не шибко от неё отличается… Сходящая с ума от скуки Тимориэль решается на тайный побег из своей тюремной хатки с целью поглядеть на ладного чужестранца («Ночью. Одним глазком. Шалью тенюной с ног до головы убравшись»). Шаль сия представляет собой что-то весьма смахивающее на эльфийский плащ. Сходство становится ещё более явным, когда две клуши, отправившиеся ладного чужеземца глядеть напарываются на толпу гулящего народа. Тут же они принимают позы Бильбо и Сэма, запалившихся перед воротами Мордора и выкрутившихся ловко прикинувшись каменюками. Но если в фильме Пети Джексона сделано это весьма натурально, то здесь укутанные девахи скорее напоминают мешки, стоящие в прихожей у драгоценной Салохи из Ночи перед Рождеством. Добравшись-таки до «больницы» они видят Волкодава укрытого шкурой несчастной бурёнки (той самой наверное, которую принесли в жертву в полнометражном фильме) и мыша сидящего на потолке (откуда тот взялся на горном плато непонятно, Пёс нашёл мыша, как и по книге, в пещерах, однако с собой после ухода не захватил, мышь как все мы помним Нелетучий, бо крыло ему рассекло кнутом). Галадришенко, увидев Пса, тут же в него влюбляется и призывает вернуться в мир живых. Как не фиговый медиум она видит его истинную, собачью, сущность куда-то лихо улепётывающую по полям да лесам.
Над Самоцветными горами разгорается величественный закат… А в глухих каторжных пещерах буйствует злобная Волковдова Вилия, Так она достала несчастных рабов, что те ажно у надсмотрщика помощи просят. Вилия перерезает глотку очередному каторжнику, умывается кровью и с чувством выполненного долга оборачивается к надсмотрщику. Заходит спор о том, дозволительно ли рабам мечтать о свободе и вспоминать Волкодава не злым тихим словом. Вилия ненавидит Пса и не хочет о нём даже слышать.
Бабки-медсёстры в очередной раз перевязывая Серого Пса рассуждают о том, что молодёжь нынче не та и в угоду власти нарушает традиции.
Вождь обсуждает с слюнявчатым сынулей подробности свадьбы, думают где бы похоронить чужеземца, когда неожиданно появляется невеста (Нея её оказывается зовут) с подругой. Нея откидывая свою паранджу поучает ребят, что не след хоронить ещё живого Серого Пса. Сынуля в ужасе. То ли от лица невесты, то ли от её наглого поступка, ведь никто не должен видеть лица невесты до свадьбы. Вождь в целях конспирации немедленно кладёт всех окружающих мордой в пол. Нея рвётся помогать Волкодаву, извиняется перед бывшим женихом и проходит в шатёр, где усиленно принимается камлать (старушки анекдотично держат свечи).
В это время лесной чащобой пробираются лихие разбойнички. Те самые, что загубили родную деревеньку ГлавГероя. Создаётся впечатление, что сделали они это вчера, а Волкодав между тем. Оттрубил на каторге лет 7. Вот такие вот временные перепады. Перед отрядом неожиданно выскакивает полупрозрачный Белый Бим Чёрное Ухо. «Опять эта псина!», - бурчит телохранитель главаря, после этого интересуется у собачьего призрака ,чего он, собственно, хочет. Бим, естественно, молчит и лишь грозно смотрит на разбойников. Телохранитель метает в собачку нож. Нож втыкается в дерево за собачкой. На миг пёс исчезает, а потом вновь появляется, как ни в чём не бывало. Лучникам даётся команда «огонь», стрелы летят, но результат тот же. До главаря шайки (Жадобы) доходит, что это не просто пёс, а оборотень и, что явился этот оборотень не просто так. Главарь бахвалится – он оказывается любит и умеет на оборотней охотится, а посему велит жечь костры. Когда костры разожжены, Жадоба принимается варить мегазелье долженствующее убить злобного оборотня. Варит да приговаривает: «Яд огнелиста и печень гадюки, немощь моррова и тать поганая… Ххххе, Ххххе * изо всех сил шипит на зелье». Такое ощущение, что вото-вот скажет сакраментальное «Абыр». Помешивает он раствор своим собственным мечом, другой поварёшки в реквизите съёмочной группы не нашлось. Зельем пропитываются ловушки и стрелы.
Нея, умывается перед телом Серого Пса и призывает старух. Она хочет к призраку Белого Бима, для этого проводится особый ритуал. Бравые бабки лихо кромсают вены девицы сразу на двух руках, (та спокойна как эстонский танк) а ранки, чтоб жизнь мёдом не казалась, присыпают солью. Призрак девицы объясняет призраку Пса, что мстить врагам сейчас смерти подобно. Псу, как и следовало ожидать, плевать слюнями.
В ставке Жадобы, всё уже готово к торжественной встрече пса. Лучники выведены на передние позиции, начальство мудро руководит с тыла.
А то, что было с героями дальше, вы узнаете в следующих сериях моего повествования. 8-))
-
-
13.04.2007 в 17:14-
-
13.04.2007 в 17:18Спасиб. На добром слове...